К началу XX столетия православный мир представлял собой сообщество разрозненных поместных Церквей, зачастую достаточно слабо связанных друг с другом. Ситуацию усугубила Первая мировая война, имевшая катастрофические последствия для восточного христианства и, в частности, для православия. Из-за различия политических и социальных систем внутри православных держав, а также в силу специфики самой внутрицерковной ситуации сознание того, что автокефальные Церкви созидают единую всемирную православную общину, не находило должного внимания даже среди самих православных.

Начало XX века - это также время зарождения экуменического движения. Поскольку движение это стремительно развивалось, православный мир должен был выработать к нему свое отношение.

Эти причины побудили Вселенского патриарха Иоакима III и его Синод еще в 1902 г. обратиться к поместным Православным Церквам с посланием, в котором предлагались для обсуждения вопросы об укреплении братских взаимоотношений поместных Православных Церквей и православных народов в единстве веры, любви и согласии. В послании затрагивался также вопрос отношения к инославным христианам.

1910-е годы были роковыми как для российского, так и для греческого православия. Российский большевистский переворот 1917 г. привел в расстройство церковную жизнь, а после смерти патриарха Тихона (1925) сделал невозможным созыв собора и избрание нового патриарха. 2 ноября 1918 года был низложен Константинопольский патриарх (якобы за «излишние уступки младо-турецкому движению»), и патриарший престол пустовал до 1921 года. В период, когда патриаршая кафедра была вакантной, Синод Константинопольской Церкви опубликовал Окружное послание Церквам Христа, везде сущим (январь, 1920). Послание это появилось в ответ на призыв к сотрудничеству со стороны Всемирной конференции единства, организованной по инициативе Роберта X. Гардинера. Епископы-члены Синода связывали свою инициативу, с одной стороны, с желанием Церквей содействовать делу примирения христианского мира, а с другой стороны - приурочили ее созданию Лиги Наций. В своем Послании синодальные отцы наметили цели, к которым следует стремиться, и средства, позволяющие достигнуть этих целей, предлагая конкретную программу диалога и действий. Идеи, содержащиеся в этом документе, будут впоследствии вдохновлять православную иерархию к дальнейшему участию в различных экуменических конференциях. Однако программа, изложенная в этом Послании, вполне стала осуществляться только со времени II Ватиканского собора.

В отношении Католической Церкви к Православным Церквам в этот период не происходит каких-то качественных изменений. Папа Пий XI развивает идеи своих предшественников. Примером тому может служить энциклика Rerum orientalium (1928). В этом документе папа предлагает очередной план унионистского воссоединения христианского Запада и христианского Востока. Но с экуменической точки зрения в этом документе есть более интересные мысли. Во-первых, папа выражает уверенность в том, что единство между Православной Церковью и Церковью Католической настолько совершенно, что Католическая Церковь часто обращается к богословскому и литургическому наследию Востока, чтобы защищать католическое вероучение. Во-вторых, папа признает ответственность Католической Церкви за разделение христианского мира, поскольку ей часто не хватало понимания других христиан и братской любви к ним. И, наконец, папа призывает отказаться отложных представлений об учении восточных Церквей, приглашая католиков заняться изучением богословия, литургии и духовности восточных христиан.

В то же время отношение Католической Церкви к протестантскому миру и к экуменическому движению заметно ухудшается. Открытые к экуменическим контактам католические богословы воспринимали понтификат Пия XI как понтификат «обманутых надежд». 8 июля 1927 года Конгрегация вероучения издала декрет, запрещающий католикам участвовать в некатолических экуменических инициативах (имея в виду проведение планировавшейся на 3 августа Всемирной конференции движения Вера и Церковное устройство в Лозанне. Тем самым Рим показал, насколько незначительными в его глазах были такого рода встречи. Этот запрет косвенно подтверждал и то, что, несмотря на предыдущие запреты, в лоне Католической Церкви интерес к экуменической проблематике стал уже достаточно высоким. Уже после Лозаннской конференции папа Пий XI обнародовал энциклику Mortalium animos (6 января 1928), называемую иногда «суммой католического антиэкуменизма». Этот документ - наиболее яркое свидетельство отношения Католической Церкви к экуменизму до II Ватиканского собора. В энциклике папа говорит, что экуменизм таит в себе опасность доктринального релятивизма и предупреждает об опасности «панхристианства», адептами которого являются, по его мнению, некоторые экуменические круги. Согласно энциклике, для католика существует только один «экуменический» путь - обращение некатоликов в католичество. Позиция Пия XI по отношению к экуменизму, выраженная им в энциклике Mortalium animos, была нормативной на протяжении почти двух десятилетий.

Изменение отношения Католической Церкви к экуменическому движению принес понтификат Пия XII. Важное значение сыграла здесь энциклика Mystici Corporis (1943). Отмечая значение мистической природы Церкви, папа решительно подчеркивает при этом необходимость иерархичного устройства подлинной Церкви, приписывая ей божественное происхождение. При этом он подчеркивает необходимость учитывать в движении к воссоединению первенство Римского епископа. Уважительный тон, которым папа выражается о христианах-некатоликах, положительно отличает этот документ от энциклики Mortalium animos. Вместе с тем папа Пий XII не смог еще отказаться от унионистской политики своих предшественников.

Еще в 1928 году в энциклике Mortalium animos папа Пий XI назвал православных «сторонниками ошибок Фотия», что немедленно вызвало реакцию возмущения со стороны Православных Церквей. Тогда же многие православные иерархи и богословы, принимавшие активное участие в экуменическом движении, использовали этот случай, чтобы выразить свои сомнения в искренности призывов папы к христианскому единству. Восточные Католические Церкви являлись для них примером использования Римом в диалоге с православием методов обращения и ассимилирования восточных христиан. В 1948 году части православного мира предоста-вилась возможность коллективно выразить свое отношение к экуменическому движению.

В послевоенные годы происходил процесс интенсивного взаимообщения поместных Православных Церквей, определивший насущные проблемы православного мира. В связи с этим у священноначалия Русской Православной Церкви созрела мысль о проведении в Москве, в связи с 500-летием автокефалии, совещания глав и представителей автокефальных Православных Церквей. На торжества не прибыли патриарх Константинопольский Максим (аргументировав свою позицию отступлением РПЦ от традиции претворения в жизнь столь важной инициативы через Константинопольский патриархат), представители Иерусалимской, Афинской и Кипрской Церквей.

Общеизвестно, что позиция участников совещания определялась не только внутрицерковными, но и внешними, политическими факторами: 1948 год стал поворотной точкой во внешней политике Сталина, началась «холодная война». Именно этими обстоятельствами были, по преимуществу, вызваны антиэкуменические резолюции совещания и резкие выпады его участников против Ватикана. Святой престол осуждался в том, что он, якобы, всегда принимал сторону сильных мира сего. Кроме того, участники совещания отказались от участия в Амстердамской конференции Всемирного Совета Церквей, объясняя это причинами церковного и политического свойства. Участники совещания заявили, что Православные Церкви не могут поддаться искушению оставить поиски Царства Божьего ради следования политическим целям. Решения совещания были продиктованы велением времени и имели условный характер.

В 1952 году было обнародовано Апостольское послание папы Пия XII Sacro vergente anno, которое было не только своеобразным «прорывом» в экуменических отношениях между Русской Православной и Католической Церквами, но также имело глубокую духовную мотивацию, связанную с явлениями Пресвятой Богородицы в Фатиме и Ее обетованиями об обращении России. Часто это «обращение» превратно интерпретируется как обращение в католичество. Это неверно: в Фатимских откровениях речь шла об обращении России не в католичество, но к Богу. О таком обращении молились в Юбилейном 1950 году русские паломники в Риме. Они же и просили папу посвятить Россию Пречистому Сердцу Богородицы. Посланием Sacro vergente anno папа преодолевает одну из основных преград между католиками и православными. С чувством своей сопричастности русским христианам, признавая их (наравне с католиками) «своими словесными овцами», он выражает уверенность в том, что прекращение общения между русскими христианами и Святым престолом произошло лишь вследствие неблагоприятных исторических обстоятельств, а не по чьей-либо злой воле. В Послании папа называет себя отцом всех христиан и в этом видит смысл своего посвящения и своего служения. Папа объявляет недействительными узы греха схизмы, в которой католики обвиняли православных. В Послании папа отмечает, что ответственность за разделение христиан не лежит исключительно на православных (как большинство католиков думало еще в начале XX века), но что ответственность за схизму разделяют также и католики.

Православие и Католичество. От конфронтации к диалогу. Хрестоматия. Сост. Алексей Юдин. Комментарий к текстам: Александр Доброер. М, ББИ, 2001, 535 с.  

http://www.theophil.dobroyer.com/?p=365#more-365