Московская Патриархия послушно идёт нога в ногу с Кремлём, который её и финансирует – особенно за границей. Были при посольстве парткомы – стали православные храмы. Стоит задача не окормления русских за границей – в Париже, к примеру, русская эмиграция создала добротную православную среду. Стоит задача пропаганды Российской империи в пост-советском варианте. Поэтому в Париже Московская Патриархия создала – понятно, что не на свои деньги – духовную семинарию, хотя там с 1930-х годов есть знаменитый Сергиевский институт. В 2009 году в семинарии разгорелся скандал: из неё ушел студент Андрей Сребрич, обвинив руководство в молитвенном общении с католиками.

В конфликте все участники ведут себя лукаво. Прежде всего, католики, которые не желают, не хотят прямо отвечать, в чём дело, хотя могли бы. Они даже предпочитают всё это делать тайно. Власть человеческая любит таинственность, ненавидит прозрачность. В результате католики действуют методами, которые в старину называли «иезуитскими», а нынче разумно говорить «путинские». Такие же медленно-удавьи и такие же, несомненно, бесплодные. В этой ситуации было совершенно естественно со стороны парижского диоцеза издать коммюнике,  в котором внятно объяснить, что реально происходило. Впрочем, и так ясно: католики вовсе не собираются объединяться с православными, а надеются повторить сценарий, иногда уже удававшийся: потихонечку прикармливать верхушку православной власти в расчёте на то, что при кризисных обстоятельствах прикормленные вольются в стройные католические ряды, сохранив некоторые догматику и богослужебные формы (некоторые), но главное – административно подчинившись, став ещё одно «восточной католической церковью». Так в древности миссионеры выбирали часто сценарий ухаживания за ханом или императором: чем обращать простых людей, которых много, проще поставить всё на зеро и ждать, когда этот зеро выпадет.

Абсолютно лукава позиция Патриарха Кирилла и всех прочих так называемых «никодимовцев» - в данном случае уже речь идёт о «никодимовских внуках». Это уже второе поколение православных номенклатурщиков, котоые заигрывают с католическими номенклатурщиками. К единству во Христе эти заигрывания отношения не имеют, и друг друга все эти псевдо-экуменисты без колебаний предадут, если решат, что нужно предать. Совершенно несомненно то, что все эти католические симпатии, все эти контакты – им грош цена. Это не от сердца к сердцу, а это от бюрократии к бюрократии. То есть, это какие-то административно-казенные игры. В чем лукавство этих игр? Да потому что они тайные! Если это христианское единство – в нем должна участвовать община, а не один какой-то персонаж. В чём цель этих игр для православных чиновников? Неинтересный вопрос. Не исключено, что они занимаются вербовкой среди католиков «полезных западных идиотов» по заданию контрразведки. Может быть, готовят себе запасной парашют –  в случае чего, крупного чиновника католики примут, обогреют, пристроют. Но самый простой ответ: просто заполняют время, подымая себя в собственных глазах, играя в братскую любовь, как её может понимать чиновник.

Критика всех этих игр православных и католических администраторов – тоже лукава. Разве эти критики, вступая в систему, не знали, что такое Московская патриархия? Они не знали, что в ней есть абсолютное безразличие к сути и готовность произвести любые телодвижения, любые молитвы, если это кому-то понравится из начальства? Знают прекрасно. Значит, повторяется феномен Эдельштейна и Адельгейма: люди идут в патриархию, заведомо зная, что там происходит. Принимают рукоположение, поступают в семинарию, а потом по разным обстоятельствам начинают кричать: «Ах, какое это осиное гнездо!» Знали всё заранее. Знал раньше – молчи и теперь. Не строй из себя невинность, которая якобы впервые после свадьбы узнала, чем мальчики отличаются от девочек. Всё знала, обо всём догадывалась.

Антиэкуменизм непоследователен и с противоположного конца. Уходят из МП, проклиная её за ересь, но ведь потом рано или поздно останавливаются в проклятиях и начинают идти на компромиссы. Потому что если не остановиться – фанатик остаётся в одиночестве. Не потому, что он плохой, это логика языка. Если ты делаешь из языка средства разобщения, ты неизбежно должен остаться один. Но это редко бывает, обычно в конце концов идут на какие-то компромиссы. Другим лицемерия, лукавства и компромиссов не прощают, а себе простят, найдут оправдание. Поэтому нет здесь правых, нет виноватых. А есть просто бурса на церковной почве.

И так будет всюду, где Церковь подменяется халтурой, существующей на дармовые деньги, существующей без отчетов, без настоящего участия церковной общины во всем этом деле. Это как парткомы при Брежневе. Там тоже были совесть,  смирение, какие-то отношения между людьми. Кого это волнует теперь? Никого. Это ни к марксизму, ни к социализму не имело отношения. Так и это всё канет в Лету.

Лукава и позиция русских эмигрантов, устами которых остаётся теперь, пожалуй, один Никита Струве. Это ведь Струве автор замечательного наблюдения: мол, католики – формально не еретики, а не формально – еретики, тогда как монофизиты – формально еретики, а неформально – православные. Антиэкуменизм доминировал в русской эмиграции и продолжает доминировать, он служил одним из способов самоутверждения. Лишь немногие -  Бердяев, Федотов, Булгаков – были экуменистами, за что большинство эмигрантов их ненавидело.

Сейчас Струве возмущается Московской Патриархией за её попытку подмять под себя эмиграцию, но он предпочитал и будет предпочитать иметь дело с Московской патриархией, Потому что это солидно,  это национально, это государство.

В том-то и трагедия, что русская эмиграция не была вообще русской эмиграцией, а была – в той части, которая именно гордилась собой как эмиграцией - эмиграцией номенклатурной. Она ненавидела самое творческое в себе: Бердяева, Цветаеву. В результате русская эмиграция, когда на нее обрушилось ГПУ в православной упаковке, не могла найти сил для сопротивления, потому у них общий идол – власть, нация, догма. Поэтому все их конфликты сейчас – с собором в Ницце, с семинариями с двумя, - это все стоит на пустоте, потому что они не могут сказать: Московская патриархия противоречит творческому и космополитическому духу Православия. Не могут! Они сами вне творческого духа, и уж подавно боятся космополитизма. Они сами не прочь под Кремль. Но только со своей идеологией. Им хочется не двуглавого орла с красной звездой и крестом, а только двуглавого орла с крестом. Значит, это все раздоры в одном лагере. Крест у такой эмиграции и у такой патриархии – на втором месте.

Особенно комичны ссылки конфликтующих сторон на каноны. Вообще смешно, когда консерваторы ссылаются на каноны. Такие ссылки всегда ведут в абсурд, потому что абсурдна абсолютизация относительного. Либерал сразу говорит, что каноны – вещи относительные, временные и соответственно так и живем, соотнося каноны с волей Божией, являемой многообразно сегодня. Консерваторы же начинают с того, что говорят, что каноны – абсолют, и давайте врежем абсолютом по бездорожью и разгильдяйству. А заканчивают тем – куда деться-то? – что все равно ведут себя так, как если бы каноны были относительны. Потому что они относительны.

Вот это вот лукавство, когда не в силах осмыслить, признать, выразить свои собственные исходные посылы, и подменяют их, создаёт шизоидность, которая характерна, опять-таки, для реакции и кремлёвской, и эмигрантской. Чума пожирает оба эти дома, что не мешает, конечно, в обоих домах совершаться таинству веры, проживать жизнь с Богом. Но, конечно, лучше бы без чумы и без шизы.

http://krotov.info/yakov/5_veka_rus/21/antiaekumenism.htm