Заявление Патриарха Кирилла как повод для обзора типов восприятия экуменизма иерархии в РПЦ МП

"Межрелигиозный диалог должен давать значимый духовный интеллектуальный продукт", – заявил на прошлой неделе лидер РПЦ МП в кругу своих европейских коллег – на встрече с членами Европейского совета религиозных лидеров. Для представителей патриархийного антиэкуменического движения, которое сам Патриарх Кирилл в том же самом заявлении не без преувеличения оценил как "очень сильное", в очередной раз прозвенел тревожный звоночек.

Сразу оговоримся, что та относительно небольшая часть духовенства и паствы РПЦ МП, которую можно назвать "идейными экуменистами" и для которой каждый новый факт межхристианского и межрелигиозного сближения – повод не для тревоги, а для надежды, в этом комментарии выносится за скобки. Тем более не учитывается здесь и та количественно очень значительная часть, скажем так, безыдейных "пофигистов", серьезный повод для тревоги у которых по-настоящему может быть только один – угроза их личному благополучию (материальному или только психологическому, разбирать сейчас недосуг). На любой тревожный факт из жизни своей Церкви они реагируют неизменно "стоически": "Ничто не ново под луной", и 10, и 100, и 500 лет назад все это уже, дескать, было и вот, ничего страшного – и Церковь наша по-прежнему стоит, и православные живут и умножаются. Впрочем, такой тип людей и на все остальное реагирует столь же "стоически" – всегда насиловали, грабили, убивали, мне-то чего переживать, коснется лично меня, тогда посмотрим.

Подразумеваться здесь будут исключительно идейные антиэкуменисты, еще достаточно многочисленные в РПЦ МП, но, вопреки сетованиям Патриарха Кирилла, вряд ли на настоящий момент очень уж в этой Церкви влиятельные.

Итак, есть ли у патриархийных антиэкуменистов в настоящее время действительные основания для тревоги? И есть ли для этой тревоги какие-то принципиально новые поводы?

В общем и целом настроение "пофигистов" можно бы, пожалуй, признать в данном случае вполне адекватным – ничего принципиально (в догматическом и каноническом плане) нового на экуменическом фронте за последние два с половиной года, т.е. при новом руководстве патриархии, не произошло. Стратегические экуменические задачи перед "мировым православием" были на самом высоком официальном уровне четко сформулированы уже почти столетие назад, в Окружном послании Вселенского патриархата 1920 г., подписанном местоблюстителем Константинопольского патриаршего престола митрополитом Дорофеем Брусским и членами его Синода.  Реагировать и бить в набат по большому счету нужно было уже тогда, что собственно с маленьким опозданием и начали делать греческие старостильники.

РПЦ МП реагировать на эту радикальную смену церковного курса Константинополя, а вслед за ним и других поместных Церквей, тогда по объективным причинам, конечно, не могла – в 20-е годы русское православие решало другие проблемы. А если уж быть совсем точным, то и самой организации "РПЦ МП", как мы ее понимаем сегодня, в то время еще просто не существовало (вопрос о церковном правопреемстве по отношению к "тихоновской" Российской поместной Церкви – отдельный, рассматриваться здесь он не будет).

Но как бы то ни было, запоздалая реакция – тоже реакция. Тем более что, начиная с 60-х годов прошлого века, т. е. с момента вступления РПЦ МП во Всемирный совет Церквей, и по сию пору патриархийным противникам экуменизма реагировать есть на что всегда и неизменно. Даже если греческая предыстория и вообще "закордонный" экуменизм оставались бы для них тайной за семью печатями, собственное священноначалие уже полстолетия дает им множество вполне зримых, демонстративных даже поводов для реакции. Это и постановление московского Синода 1969 г. о допущении католиков к таинствам, и официальное разъяснение к нему митрополита Никодима (Ротова). Это и многочисленные документы, подписываемые официальными представителями РПЦ МП во Всемирном совете Церквей и публикуемые в официальном церковном органе – "Журнале Московской патриархии". Это и Баламанд, и Шамбези, и соборные документы 1990-х и 2000-х. Это и "Основные принципы отношения Православной Церкви к инославию" с неведомым Преданию и заимствованным прямиком из "Декрета об Экуменизме" Второго Ватиканского Собора понятием "неполное общение". Это и речь Патриарха Алексия II перед раввинами в Нью-Йорке в 1991 г. И ряд знаковых высказываний нынешнего Патриарха в бытность его председателем ОВЦС МП. Не говоря уж о бесчисленном множестве других, может быть, менее значимых в экклезиологическом отношении фактов – экуменических книг, статей, проповедей, заявлений, интервью, а также бесконечных сослужений и молитв с инославными и иноверцами. Все это в совокупности нельзя ведь, если судить беспристрастно, оценить иначе как открытую и последовательную проповедь экуменизма на официальном иерархическом уровне. Экуменизма, который сами же патриархийные антиэкуменисты считают и называют ересью.

Нельзя сказать, что антиэкуменической реакции в РПЦ МП нет совсем никакой. Какая-то реакция есть. Однако назвать эту случайную, в общем-то, реакцию адекватной, увы, затруднительно. Как по причине ее количественного несоответствия масштабам экуменизма в "мировом православии" и степени его проникновения в РПЦ МП, так и по причине самого ее качества – характер и уровень антиэкуменической аргументации в Московской патриархии в целом оставляет, как говорится, желать много лучшего.

Наивно было бы оценивать череду перечисленных выше фактов как случайное стечение обстоятельств, вызванных внешними не церковными причинами и к церковному вероисповеданию отношения будто бы не имеющих. Или объяснять их политикой "третьих сил", сути церковной жизни будто бы совсем даже не затрагивающей. Или низким богословским уровнем иерархии, которая на самом-то деле, дескать, православна, но просто не всегда понимает, что говорит и что делает, какие решения подписывает. Или тем, что внутренние мотивы экуменизма иерархов в действительности не экуменические, а какие-то другие, может быть, даже хорошие и благородные, и потому, дескать, считать их экуменистами нельзя. И т.д., и т.п.

Что тут скажешь? Если кому-то хочется во что бы то ни стало спрятаться от реальности в собственном воображаемом мире, нужные объяснения он для себя всегда придумает. Однако, исходя из собственно церковных – от Писания и Предания – критериев, которыми, казалось бы, и должны руководствоваться консервативно настроенные антиэкуменисты РПЦ МП, совсем ведь не важно, какими именно мотивами движима иерархия в своем экуменизме. Важно совсем другое, что именно она говорит и делает, и как именно следует на эти ее слова и дела реагировать в соответствии с церковными – от Писания и Предания, – а не самодельными критериями. В соответствии с православными догматами и канонами, с учением святых отцов Церкви, а не "соборными" решениями самих же иерархов-экуменистов, мнением почитаемых в народе "старцев" или еще каких-либо измышленных авторитетов.

Приведенные выше факты – это, конечно же, не набор случайностей. Все они подчинены вполне конкретной мировоззренческой логике. В основе своей они имеют стратегическую программу, впервые в мировом православии ясно сформулированную в указанном выше послании 1920 г. Совершенно очевидно, что основана эта программа на совершенно иной по сравнению с традиционно православной экклезиологии, на иных догматических посылках. Перечисленные же выше факты можно рассматривать как тактические шаги на пути ее осуществления. Ясно, что такие проекты быстро не реализуются.

Конечно, экуменические прецеденты в истории православия имели место и ранее. В XIX – начале XX вв. число их, можно сказать, стало уже критическим, что и привело к настолько критическим результатам. Однако именно в 1920 г. в православном мире происходит идеологический перелом, происходит, повторим, замена самой программы, в соответствии с которой те или иные исторические прецеденты и можно оценивать. Проблема из частной становится системной. Если в официальном церковном свидетельстве XVII-XIX можно и, увы, достаточно успешно пытаться выискивать и находить сомнительные с традиционно православной точки зрения положения, то при изучении церковных документов мирового православия ХХ в. характер задачи радикально меняется – выискивать в них приходится уже хоть что-то отдаленно похожее на святоотеческое православие. И если у исследователя нет априорной веры в непогрешимость иерархии, принимавшей эти документы, если он не уверен заранее, что обетование "врата ада не одолеют Церкви" дано именно наличным пятнадцати поместным Церквам мирового православия, если вместо догматических и канонических критериев он не руководствуется "нлп-клише" типа "больная Мать-Церковь", "грех раскола не смывается мученической кровью" и т.п., то найти признаки подлинного православия в этих документах будет задачей не из легких. Поэтому наиболее трезвым антиэкуменистам из РПЦ МП приходится утешать себя надеждой, что в документах этих нет хотя бы каких-то явных ересей, т.е. ересей, явных именно для них.

Таким образом, на первый поставленный нами вначале вопрос, есть ли у патриархийных антиэкуменистов в настоящее время какие-то принципиально новые основания для тревоги, приходится ответить: нет, ничего принципиально нового не произошло и не происходит. РПЦ МП движется в том же самом экуменическом русле.
То, что движение стало, может, быть, интенсивнее – и благодаря тому, что у руля встал иерарх, имеющий давнюю репутацию главного штатного экумениста – и по должности председателя ОВЦС, и по преемству от своего учителя, и по личным идеологическим и культурным предпочтениям, а его преемником в качестве руководителя внешних церковных сношений – иерарх не менее энергичный, пожалуй, более идейный, при этом еще молодой и очень амбициозный, восхитивший уже у патрона славу главного экумениста – это, конечно, факт. И то, что экуменический "продукт" стал всплывать на поверхность патриархийной жизни все чаще и в большем количестве – тоже факт (хотя во многом это и не плод усилий самих стратегов экуменизма, а просто заслуга Интернета, занимающего все большее место в информационном церковном пространстве и соответственно играющего все большую роль в формировании сознания и архиереев, и духовенства, и простых мирян). Но в обоих случаях разница только количественная, пока еще не перешедшая в новое качество.

Так появилось ли на экуменическом фронте РПЦ МП все же что-то принципиально новое или нет?

На мой взгляд, появилось. Все отчетливее просматривается качественно новая тактика, которая по замыслу стратегов, смею предположить, должна рано или поздно привести и к качественно новым плодам, сломив по ходу косное низовое сопротивление. Эта новая тактика все сильнее являет себя и на уровне риторики ответственных лиц, и на уровне конкретных практических шагов и инициатив. Экуменический процесс выходит на новый этап, который можно назвать "подтягиванием низов".

При прежнем Патриархе Алексие II, во всем умеренном и осторожном, все свои административные силы направлявшем на удержание равновесия "стола на одной ножке", экуменические контакты и вообще экуменическая деятельность были уделом избранных и посвященных "верхов". Образно говоря, папы ездили в командировки, решали серьезные вопросы с другими серьезными дядями, стараясь никак не посвящать, тем более не втягивать своих детей во взрослую жизнь, чтобы попусту не травмировать их детскую психику некоторыми ее особенностями. Нынешние отцы начали относиться к делу подготовки детей к взрослой жизни более ответственно, идя при этом на серьезные риски. Раньше "продукт" от детей не то чтобы стыдливо скрывался, но, по крайней мере, нарочито не рекламировался. Но теперь он уже не просто демонстративно выставляется на всеобщее обозрение и подается в самой привлекательной на вкус производителей упаковке, теперь более того – "низы" и сами призываются "верхами" к участию в производстве "продукта". "Делай с нами, делай лучше нас". Формировавшаяся десятилетиями теория должна, наконец, заработать на практике, не на элитарном только, как это было прежде, но на самом широком массовом уровне.

"Но если мы начинаем производить продукт убедительный для людей, если мы создаем систему коммуникации с низами через наши религиозные общины, через наши приходы, через межрелигиозные группы на местах, через частные инициативы, – то мы действительно сможем привнести наш уникальный вклад в дело мира и справедливости, в защиту прав человека и человеческого достоинства".

Хотя первые ласточки в виде московского пасхального паломничества общины Тезе уже полетели, однако несоответствие желаемого и действительного по-прежнему сохраняется. "Верхи" уже не хотят привносить свой "уникальный вклад в дело мира и справедливости" в отрыве от "низов", а "низы" еще не могут его привносить, еще не способны к производству "продукта", не готовы идейно и психологически. Надо с ними что-то делать. Просвещение скороспелых плодов не дает, значит, надо поспешить привлечь их к самой практике. А спешить, когда не терпится, приходится. Ведь время уходит, а надо успеть свой уникальный вклад в дело мира и безопасности внести. Но косная паства к миру и безопасности равнодушна, не хочет ни мира, ни безопасности, сопротивляется, стремится замкнуться в самоизоляции.

В связи с этим трудно вновь не вспомнить атаку на епископа Питирима. Не демонстративный ли его антиэкуменизм — ее причина? Как бы то ни было, но характерно, что именно антиэкуменическими выпадами Питирима объясняют нападки на него многие, включая и архиереев, патриархийные антиэкуменисты. И действительно, в чем таком особом виноват епископ Питирим, даже если априори признать, что все обвинения соответствуют реальности? Какой его "грех" настолько принципиально специфичен, чтобы быть в глазах заказчиков атаки непростительным?  Пожалуй, только один – публичное обличение экуменизма.

В данном случае не столь важно, что обличения эти, скажем так, не очень высокого качества – они путаны, непоследовательны и в богословском отношении очень слабо аргументированы (да и откуда сильным антиэкуменическим богословским аргументам взяться, если в семинариях и академиях не учат никаким). Но принципиально важно, что эти обличения звучат из уст епископа – представителя "верхов", звучат публично, резко и эмоционально, давая "низам" сильный сигнал резко и эмоционально же реагировать, – ведь патриархийные "низы" только эмоционально реагировать и могут, их-то богословским аргументам нигде не учат тем более. Получается, вместо создания и укрепления и без того хрупкой "системы коммуникации с низами" один из "верхов" выступает за ее полное разрушение, дезориентируя и без того дезориентированные, постоянно стремящиеся в "пензенские пещеры" "низы". Вот и приходится переводить дело Питирима из опасного в глазах стратегов антиэкуменического русла в относительно безопасное "голубое".

Ведь внести свой уникальный вклад в дело мира и безопасности, повторим еще раз, очень не терпится. "А без этой поддержки снизу ценность наших встреч весьма ограничена", – резюмирует Патриарх.

http://portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=1298