Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы празднуем память святых отец I Вселенского Собора. Почему память именно этих святых отцов так выделяется особо в церковном Предании — это довольно-таки понятно. Подобно тому, как 40 мучеников не были первыми христианскими мучениками, но они воспринимаются в христианском Предании как образец всех остальных мучеников, подобно этому и среди святых отцов-защитников Православия воспринимаются как образец именно отцы первого из Вселенских Соборов. Потому что до эпохи Вселенских Соборов не было таких больших ересей, поскольку вообще христианство существовало в маленьких масштабах, а уже после отцов I Вселенского Собора все ориентировались на них. А вообще говоря, потому еще дата празднования I Вселенского Собора связана с временем незадолго до Пятидесятницы, что около этого времени Собор закончился, и эти святые отцы как раз и освятили новопостроенную императором Константином столицу Византийской империи Константинополь; это все было в том же 325 году, и существует особый праздник Обновления Царьграда, который празднуется 11 мая старого стиля, в тот же день, что память святых Кирилла и Мефодия, и вот этот праздник Обновления Константинополя установлен в память того события, а заодно и память Вселенского Собора установлено праздновать в воскресенье, ближайшее к 11 мая по церковному календарю или 24 мая по новому стилю.

Но конечно, гораздо более глубокое содержание присутствует в этом празднике, чем просто те воспоминания, о которых сейчас было сказано. Особое значение имеет число отцов Собора — 318. Обычно применительно к более поздним Соборам количество отцов этих Соборов определяется количеством епископов, которые там присутствовали и подписывали протоколы этих Соборов и их решения. Совершенно иначе обстоит дело с I Вселенским Собором. Списки епископов, которые на нем были, сохранились, хотя вообще документы этого Собора, как и II Вселенского, сами протоколы, не сохранились из-за всяких церковных нестроений; но некоторые документы, в частности, списки епископов, подписавших соборные решения, сохранились, и там всего 230 с небольшим человек (есть несколько редакций, отличающихся на несколько имен). И надо сказать, что святителя Николая, с которым у нас в народе связано воспоминание о I Вселенском Соборе, среди них нет, и вообще, церковное почитание этого Собора связано совершенно с другим.

Что же такое за число 318? Оно объясняется в первой из паримий, которые вчера читалась на вечерне, где рассказывается, как Авраам вместе со своими слугами вступил в битву с врагами и победил, и у него было 318 слуг, которые сражались вместе с ним. Вот эти 318 слуг Авраама это то самое число, которое является образом святых отцов. Число это тоже символическое, потому что, как это объясняется в Послании Варнавы, оно связано с именем Христа, зашифрованном через численные значения греческих букв, образующие число 318; но самое главное, что это отсылка именно к слугам Авраама. Т.е. это символическое число означает полноту тех, кто сражался за народ Божий, кто сражался за Церковь, потому что потомство Авраама, чада Авраама — это кто? это и есть Церковь, христиане. Ведь Господь говорит, что Он может "из камней сих воздвигнуть чада Аврааму", и чадами Авраама называются вообще все те, кто спасаются, поэтому новозаветная Церковь это и есть чада Авраама, которых защищали в Ветхом Завете 318 слуг его, а в Новом Завете — те 318 отцов, которые собрались на I Вселенском Соборе и стали образцом для всех последующих святых отцов и защитников Церкви от ересей.

Но что же они делали? Почему же это так важно, чтобы все одинаково думали о догматах? Ведь, в принципе, что было тогда в Церкви? Церковь только что получила мир от гонений, все молились, было одинаковое богослужение (точнее, были различия в богослужении в разных местах, но не такие, из-за которых возникали бы какие-то споры), и все жили тихо и мирно. И тут, из-за каких-то вроде бы отвлеченных вещей как единосущность или неединосущность Сына Отцу в Святой Троице (при том, что все равно все верили в Бога и в то, что Христос есть Сын Божий), из-за таких вот вещей начались огромные церковные нестроения: целые епархии прерывали общение друг с другом; народ шел, можно сказать, стенка на стенку (тогда, впрочем, больше в переносном смысле; особых драк не было); какие-то епископы отрешались от своих престолов, но не признавали своего отрешения, и возникали параллельные иерархии; вся империя смущалась, потому что народ только начинал принимать христианство, массы язычников только начинали обращаться в христианство, и тут оказалось, что христианства как такового, единого христианства нет, потому что те, кто называли себя христианами, разделились и говорили, что они по-разному веруют, и каждая сторона говорила про оппонентов, что те никакие не христиане вообще. И до сих пор само имя ариан является синонимом почти всякой ереси, почти синонимом слова "ересь", и значение слова "ариане" вышло далеко за пределы той конкретной ереси, которая существовала в истории.

Оказывается, что это все-таки важно, — святые отцы решили, что это так. "Без веры, — сказал еще Апостол Иаков, — невозможно угодить Богу". Без веры какой? Ясно, что не той, которой "бесы веруют и трепещут", как говорит тот же Апостол. Очевидно, что нужна вера православная, которой не могут иметь ни бесы, ни еретики. Поэтому, если мы хотим угодить Богу, мы должны иметь веру именно настоящую православную. Поэтому на первый взгляд незаметные искажения веры еретиками уже совершенно лишают людей причастности к Телу Христову и потому никак не могут быть терпимы. Поэтому правы были святые отцы, которые, подобно слугам Авраама, так ополчились против ереси.

Но мы видим, что и в наше время, несмотря на то, что после арианства было еще много ересей, и мы давно прославили и отцов I Вселенского Собора, и других отцов, утверждавших православие после них, на других Вселенских Соборах (да и без Вселенских Соборов многие святые отцы подвизались против разных ересей, и мы этих отцов тоже прославляем и почитаем), — тем не менее, нам самим бывает очень трудно что-то сделать только потому, что нас призывает к этому вера. Например, все мы знаем, что сейчас мы живем во времена господства ереси, которая по относительным масштабам никак не меньше арианства, а по абсолютным масштабам она точно хуже и больше арианства, потому что сейчас гораздо больше людей именуют себя христианами, чем в IV веке, и, следовательно, еретиков, исповедующих эту новую ересь, во много раз больше. Это ересь экуменизма. Многие из нас были в экуменических юрисдикциях и сами, таким образом, участвовали в этой ереси, а некоторые из нас даже сами когда-то исповедовали, что это никакая не ересь, а церковное учение. Но вот, когда мы уже поняли, что это ересь, когда мы уже пришли к тому, что хотели бы и раскаяться в том, что поддерживали ее, — что мы сделали первым делом? А первым делом мы, скорее всего, ничего не сделали. Потому что мы как были в общении с этой ересью экуменизма, так и оставались; и для того, чтобы нам разорвать это общение, нам потребовалось еще очень много, мягко говоря, подсказок. И если взять историю нашего прихода, в которой с его основания участвовали некоторые из наших нынешних прихожан, то, конечно, видно, что без каких-то неприятностей, свалившихся на нас в Московской патриархии, мы бы еще очень долго собирались из нее выйти, и совершенно понятно, что вышли бы мы далеко не тем составом, и еще неизвестно, сохранился бы у нас этот храм или нет. И можно сказать, что этот храм мы удержали именно потому, что, хотя и поздно опомнившись, мы все-таки вышли из Московской патриархии именно всем приходом, и для прихода Господь и сохранил этот храм.

И поэтому будем стараться извлекать уроки хотя бы из собственных ошибок, если уж мы не извлекаем их из правильных поступков святых отцов. А те, кто таких ошибок не совершал (а многие наши прихожане их не совершали, они прямо с улицы пришли в Истинную Церковь), то пусть, по крайней мере, посмотрят на нас и учатся на наших ошибках тому, что нельзя мириться с неправославием и нужно идти на всякие житейские неудобства, чтобы православие не потерять или, если мы его никогда не умели, чтобы его приобрести. Не надо ничего бояться, потому что Господь всегда поможет нам прожить так, чтобы православие сохранилось. И здесь опять пример I Вселенского Собора может нас немного обнадежить. Потому что очень скоро после I Вселенского Собора православие, победившее на этом Соборе, опять проиграло, и на целые десятилетия господствующим вероисповеданием в новокрещенной Византийской империи стало арианство нескольких направлений, более или менее крайних, и происходило смешение православных с умеренными арианами, т.е. произошло огромное смущение церковное. И почти никто из тех людей, которые жили в 325 году, не дожил до установления церковного мира, хотя несколько человек, может быть и дожили — те, которые во время Собора были молоды. А большинство из епископов, защищавших православие на Соборе, были далеко не молоды, и все они умерли в то время, когда казалось вроде бы, что дело I Вселенского Собора попрано, и дело Ария, хотя он сам и умер, было живо — вот, воистину, как у коммунистов. Но тем не менее, православие победило.

Мы сейчас не можем быть уверены, что православие победит экуменизм, потому что, может быть, мы приближаемся к последним временам, когда Антихрист прельстит практически всех, за очень малым исключением, и существование Истинной Церкви открыто и в храмах, вот как у нас сейчас, будет невозможно. Вполне может быть, что сейчас уже идет прямо к этому, а может, и нет; но нам это не важно, нас это не касается. Нам важно, чтобы мы сами не отступили от православия, и мы должны знать, что Господь обязательно нам в этом поможет. Внешне положение Церкви может быть и плохим, и хорошим, и средним (каково оно сейчас), но, во всяком случае, для нас лично это ничего не прибавит. Мы можем быть со Христом, если только захотим, и в этом веке, и в будущем. Аминь.